В категорию проб попадают те признаки, для выявления которых необходимо производить известные действия.
Все рефлексы относятся к категории тестов. Мы выражаемся точно, когда говорим «проба рефлексов». Существуют признаки, для выявления которых необходимы определенные манипуляции. Так как рефлексы представляют собой большую и независимую группу, то мы и будем о них говорить, обозначая их как «рефлексы».
Некоторые из неврологических проб, приводимых здесь, не встречаются ни в одном неврологическом «бедекере» настолько они новы. Старые, почтенные по времени тесты, которые не нашли достаточного признания, будут упомянуты, если они заслуживают особого подчеркивания. Нашим постоянным намерением было «сделать новое привычным и привычное новым». Пробам, имеющим не только локальное значение, но и ярко иллюстрирующим общие физиологические принципы, воздается должное.
Нами были выбраны определенные, решающие, «высокой мощности» пробы. Однако к этим испытанным тестам было добавлено несколько проб, диагностическая ценность которых еще не вполне установлена. Но они достойны исследования и многообещающи. Тесты, направленные на определение начала заболевания, выделены особо.
В некоторых случаях для выявления единственного диагностического феномена предлагается на выбор несколько тестов. Врач убедится, что иногда полезно иметь ;в своем распоряжении несколько тестов, чтобы доказать только одно. Результат одной пробы может быть недоказательным, а если он и убедителен, то не следует торопиться с окончательным суждением, основанным на одном признаке. Признак, обычно рассматриваемый как патогномоничный для определенного заболевания, может отсутствовать. Так, рефлекс Бабинского часто отсутствует при амиотрофическом боковом склерозе. Всегда следует помнить простое правило: если какой-либо признак, патогномоничный для известного заболевания, отсутствует, то само заболевание все же может быть.
Для каждого упоминаемого здесь теста будут приведены краткие описания соответствующего физиологического механизма. Одного названия, описания внешнего вида, производства какой-либо пробы еще недостаточно. Необходимо, чтобы читатель понимал физиологию пробы. Только тогда будет возможно правильно истолковывать получаемые результаты.
В обсуждение физиологического механизма каждого теста следует внести наибольшее упрощение и синтезирование, чтобы достигнуть главной цели физиологической интерпретации — приведения всех проб к одному знаменателю. Такая попытка упрощения необходимо должна привести к известному догматизму. Дж. Рескин говорит: «Гораздо труднее быть простым, чем сложным». При различии мнений следует принять только одно и ему следовать с минимальным количеством «но», «с другой стороны», «тем не менее». Такой дидактический метод изложения, исключающий всякие противоречия, естественно, вызывает критику, но он применяется, чтобы не запутывать читателя.
В неврологической литературе, книгах, в историях болезни поражаешься количеству собственных имен. Симптом, признак, рефлекс, тест, синдром или заболевание часто не описывают клинически и патологически, но обычно называют каким-либо собственным именем. Некоторые главы в книгах нередко состоят сплошь из перечисления собственных имен. Вряд ли найдется в неврологии какой-либо признак, не загроможденный соответствующим обозначением собственного имени (эпонимом). Такая «эпонимания» имеет эндемическое распространение особенно в странах Европы. Например, в 1937 г. один из ведущих европейских невропатологов в своем докладе об одном казуистическом случае привел сразу 14 собственных имен (включая и свое) в одном абзаце, чтобы дать описание рефлексов больного. Присвоение какому-либо научному открытию собственного имени часто бывает произвольным. Некоторый эпоним должен обозначать человека, который первый что-либо описал, ввел, разъяснил или эффективно видоизменил. Таким образом, какой-либо феномен может быть обозначаем по-разному: А, В, С и т. д. до бесконечности.